U uylanganidan beri uyda qolgan dadasi sababli xotini bilan tinimsiz urishardi. Xotini qaynotasini xushlamas, uni ortiqcha deb hisoblardi. Tortishuvlar baʼzida katta janjalga aylanib ketardi. Ana shunday tortishuvlarning birida xotin masalani shartta koʻndalang qoʻydi: “Bu uyda yo men turaman yo otangiz!” U xotinidan ayrilishni istamasdi. Dadasi bois chiqqan janjal sabab baxtiyor oilasi, oʻzi sevadigan va oʻzini ham sevadigan xotini, bolasidan ajralishi turgan gap edi. Uylanishdan oldin xotiniga erishish yoʻlida koʻp mashaqqatlar chekkandi. Oilasidagilarni zoʻrgʻa koʻndirgan, bir dunyo muammolar bilan yuzma-yuz kelgandi. Xotinini haliyam juda yaxshi koʻrardi.
Uni chorasizlik hissi egallab oldi. Oʻyladi, oʻyladi va oxiri oʻzicha bir yoʻl topdi. Uzoq yillar oldin ovchilikka qiziqib yurganida togʻ etagiga bir kulba qurgan edi. Dadasini oʻsha yerga olib boradi. Haftada bir xabar olib, hol-ahvol soʻraydi, zarur narsalarni yetkazib turadi. Xotinining xarxashalaridan ham qutuladi. Kerakli ashyolarni hozirlagach, toʻshakka mixlanib yotgan xasta dadasini oʻrnidan turgʻazdi va koʻtarib borib mashinaga oʻtqazdi. Oʻgʻli Jon: “Dada, siz bilan borishni xohlayman”, deb turib olgach, uni ham mashinaga chiqardi, birga yoʻlga tushdilar. Avji qahraton edi, olam qattiq sovuq va ayozdan tim-tirs muzlagandi. Qor boʻralab urar, boʻron ichida yoʻlni topib yurish juda mushkul edi. Mitti Jon dadasiga: “Dada, qayerga ketyapmiz?” deb tinimsiz savol berar, biroq javob ololmasdi. Qayerga olib ketilayotganini taxmin etgan qariya ota esa ich-ichidan, oʻksinib-oʻksinib yigʻlar, lekin bu holatini oʻgʻli va nevarasiga sezdirmaslikka tirishardi.
Bir necha soat yoʻl yurishganidan soʻng togʻ etagiga yetdilar. Bu yerga kelmaganiga koʻp boʻlgan edi. Kulba shaklidagi bu yogʻoch uy chiriy boshlagan, ostki qismlari zaxlab-nurab yotardi. U kulbaning bir burchagini tozalab, tartibga keltirdi. Mashinadan yotoq anjomlarini tashib, joy tayyorladi. Soʻng boshqa narsalarni ham tashigach, oxiri dadasini koʻtarib olib keldi. Koʻchadagi izgʻirin ichkariga ham kirib olgandi goʻyo. Ichkarida ham boʻron hukm surardi. Chorasiz, nochor holda otasiga boqdi – u hozirdanoq sovqota boshlagan edi. “Ertaga yana kelaman, yana koʻrpa-toʻshak, adyol opkelaman”, deb oʻyladi u. U shunchalar ilojsiz, shunchalar gʻarib ediki, yelkalariga osmonning yuki tushgandi goʻyo. U oʻzi bilan oʻzi boʻlib turgan bu paytda otasi yuragiga pichoq qadalganday ichdan ingranib oʻtirardi. Oq yuvib, oq tarab oʻstirgan oʻgʻli bugun uni kimsasiz bir kulbaga uloqtirib ketmoqda. Gʻururi toptalgan, ichi oʻt-alanga boʻlib yonar, lekin qari ota bularni oʻgʻliga bildirmaslikka urinardi. Kichkina Jon esa hech narsaga eʼtibor bermas, angrayib atrofni kuzatish bilan band edi. Hech narsani anglamas, lekin bobosidan ayrilish alamini ich-ichidan his etib turardi.
Ketish vaqti yetdi. U otasi yotgan oʻringa egildi, dadasining yonoqlaridan, qoʻllaridan qayta-qayta oʻpdi. “Meni kechiring”, deganday yuzlariga yuzini bosdi, otasining qadrdon hididan toʻyib-toʻyib hidladi. Endi ota ham, oʻgʻil ham oʻzini boshqara olmay qolgan, ikkalasi ham oʻksinib-oʻksinib, hoʻngrab-hoʻngrab yigʻlardi. U otasining yuziga: “Shunga majburman”, deganday boqdi, soʻng oʻgʻli Jonning qoʻlidan tutib tezda xonadan chiqib ketdi. Mashinaga oʻtirishdi.
Yoʻlga chiqishgach, Jon: “Nega bobomni u yerga tashlab keldingiz!”, deb yigʻlashga tushdi. Ammo otasi javob berolmas, “Onang shuni istadi”, deyolmasdi. Jon: “Dada, qariganingizda men ham sizni shu yerga olib kelib tashlaymanmi?” deb soʻraganida koʻziga dunyo qorongʻi boʻlib ketdi. U savolga javob bermadi, mashinani chiyillatib ortga burdi. Kulbaga yetib, ichkari kirgach: “Meni kechiring, dadajon!”, deya otasining boʻyniga osildi. Ota-oʻgʻil bir-birini quchgancha duv-duv yosh toʻkardi. Oʻgʻil: “Dadajon, meni kechiring! Ahmoq oʻgʻlingizni kechiring!”, degan gapni tinimsiz qaytarar, yigʻidan toʻxtamasdi. Ota esa titroq tovushlar bilan uning koʻnglini koʻtarishga urinardi: “Qaytib kelishingni bilardim, bolam, qaytib kelishingni bilardim. Axir, men otamni togʻ etagiga tashlab ketganim yoʻq-ku, sen meni tashlab ketsang… Meni qarovsiz, notavon holda tashlab ketmaslingni bilardim, bolam…”
“Hidoyat” jurnalining 2014 yil 9-sonida chop etilgan.
С тех пор, как он женился, он и его жена постоянно ссорились из-за его отца-домоседа. Жена не любила свекра, считала его лишним. Споры иногда перерастали в большие драки. Во время одного из таких споров женщина поставила вопрос в условие: «Я живу в этом доме или твой отец!» Он не хотел терять жену. Причиной ссоры, вызванной его отцом, было то, что он был разлучен со своей счастливой семьей, женой, которую он любил и которая тоже любила его, и его ребенком. Прежде чем жениться, он прошел через многие трудности, чтобы найти свою жену. Он должен был убедить свою семью, он столкнулся с целым рядом проблем. Он по-прежнему очень любил свою жену.
Его охватило чувство беспомощности. Он думал, думал и, наконец, нашел способ. Много лет назад, когда он увлекся охотой, он построил хижину у подножия горы. Он ведет туда своего отца. Он получает сообщение раз в неделю, спрашивает, как дела, и доставляет необходимые вещи. Он также избавляется от гнева своей жены. Подготовив необходимые вещи, он поднял прикованного к постели отца и отнес его в машину. Когда его сын Джон настоял: «Папа, я хочу поехать с тобой», он посадил его в машину, и они вместе отправились в путь. Кульминация была жестокой, мир застыл от сильного холода и мороза. Веял снег, и было очень трудно найти дорогу в бурю. Маленький Джон сказал своему отцу: «Папа, куда мы идем?» он продолжал задавать вопросы, но не мог получить ответа. Старый отец, догадавшийся, куда его везут, горько заплакал, но старался, чтобы сын и внук не заметили этого.
Пройдя несколько часов, они достигли подножия горы. Прошло много времени с тех пор, как он пришел сюда. Этот деревянный дом в виде шалаша гнил, гнили и нижние части. Он вычистил и убрал угол хижины. Вынес из машины постельные принадлежности и подготовил место. Перенеся другие вещи, он, наконец, привел своего отца. Кажется, цепь на улице вошла и внутрь. Внутри тоже была буря. Беспомощно-беспомощно ухаживал за отцом — он уже начал остывать. «Я завтра опять приду, опять постелю постель и одеяло», — подумал он. Он был так беспомощен, так странен, что казалось, тяжесть неба легла ему на плечи. Когда он оставался наедине с собой, отец внутренне стонал, как будто ему в сердце воткнули нож. Сегодня его сын, который вымыл его добела и вырастил добела, бросает его в заброшенную хижину. Его гордость была растоптана, а внутренности горели, но старый отец старался не дать знать об этом сыну. А маленький Джон ни на что не обращал внимания и был занят наблюдением за окружающей его обстановкой. Он ничего не понимал, но чувствовал боль утраты дедушки.
Время идти. Он наклонился туда, где лежал его отец, снова и снова целовал отца в щеки и руки. Он прижался лицом к их лицам, как бы говоря: «Прости меня».он почувствовал дорогой запах своего отца. Теперь и отец, и сын не могли совладать с собой, и оба они рыдали и рыдали. Он посмотрел на отца, как бы говоря: «Я должен», затем взял сына Джона за руку и поспешил из комнаты. Они сели в машину.
Уходя, Джон стал плакать: «Почему ты оставил там моего дедушку!» Но его отец не мог ответить, он не мог сказать: «Это то, чего хотела твоя мать». Джон: «Папа, когда ты состаришься, можно я тебя тоже приведу сюда?» когда он спросил, мир потемнел в его глазах. Он не ответил на вопрос, машина завизжала и повернула назад. Дойдя до избы и войдя внутрь, он сказал: «Прости меня, дедушка!» и повис на шее у отца. Отец и сын обнимали друг друга и плакали. Сын: «Дедушка, прости меня! Прости своего глупого сына! А отец пытался подбодрить его дрожащими звуками: «Я знал, что ты вернешься, дитя мое, я знал, что ты вернешься. Ведь я не оставил отца у подножия горы, но если ты оставишь меня… Я знал, что ты не оставишь меня без заботы, дитя мое…»
Он был опубликован в 9-м номере журнала Hidayat за 2014 год.