Har qanday dardning eng yaxshi davosi vaqt deydilar. Bilmadim, boshqalarda shunday boʻlsa bordir. Menda… Baʼzan hammasini unutganday boʻlamanu biron narsadan siqilsam, tagʻin qaytadan boshlanadi. Kechasi uyqum oʻchgancha qorongʻi shiftga tikilib yotaveraman, yotaveraman… Shunda qulogʻim ostida onamning ohista yupatishi eshitiladi. “Qoʻy bolam, oʻzingni siqma… Menga sening chivindek joning kerak. Sen uchun mening yuragim yonganida boshqalarni etagining bari ham kuymaydi, bolam. Hech boʻlmasa meni kuydirmagin…”
Bir vaqtlar shunchaki gapdek koʻringan bu soʻzlar endi boshqacha, juda boshqacha jaranglaydi xayolimda…
Jahongir degan jurnalist doʻstim bor. Juda dilkash yigit. Faqat doim shoshib yuradi. Bugun Toshkentda, ertaga qarasangiz Samarqandda… Xotini oʻzining teskarisi: boʻshashgangina juvon. “Jahon qani?” desangiz, “bilmadim, Tojikistonga komandirovkaga ketuvdilar shekilli, yanagi haftalarga kelib qolsalar kerak”, deb qoʻya qoladi. Yanagi hafta borsangiz, Jahongir Turkmanistonga ketgan boʻladi.
Qaysi kuni shu oʻrtogʻim kelib qoldi.
– Qani, otlan! – dedi odatdagidek shoshilib. – Jizzaxga ketdik.
Lanjlik qilib bahona izlay boshlagan edim, qoʻlimdan ushlab uyiga sudradi. Darvoza oldida “Moskvich”i yaraqlab turibdi. Mashina yonida keksa onasi – Mehri xola… Uning nimasinidir oʻz onamga oʻxshataman. Maʼyus qiyofada boshini bir yonga tashlab turishimi, uzun, qora baxmal nimchasimi, qalin roʻmol tagidan chiqib turgan oppoq sochlarimi…
Mehri xola oʻgʻlidan xursand. Koʻziga parda tushib koʻrolmay qolganida Jahongir Muhammadjon doʻxtirga oborib operatsiya qildirdi. Mehri xola: “Jahonim tufayli dunyoga yangidan keldim”, deb har gapida duo qiladi. Koʻzi-ku, yaxshi koʻradigan boʻlgan. Lekin qulogʻi ogʻir. Qattiq gapirmasangiz eshitmaydi.
U meni koʻrib quvondi. Peshonamdan oʻpib koʻrishdi.
– Bu dalovsha yana otlanib qoldi, – dedi Jahongirga imo qilib. – Oʻzi kecha keluvdi.
Doʻstimning feʼlini bilganim uchun indamay qoʻya qoldim. Jahongir kapot ostiga shoʻngʻib motorni tekshirish bilan ovora edi.
– Yoʻlda ehtiyot boʻlinglar! – Mehri xola xira koʻzlarini javdiratib iltimos qildi.
– Xavotir olmang, – dedim uni yupatib.
– A?
Ovozimni balandlatib yana tasalli berdim:
– Xotirjam boʻling, indinga qaytib kelamiz.
Mehri xola bir zum boshini egib jim turdi-da, hamon motorni kavlashtirayotgan Jahongirning yoniga bordi.
– Jahon, – dedi sekingina, – togʻdan ehtiyot boʻlib oʻtgin.
Jahongir yelkasi osha onasiga qaradi:
– Jizzaxning yoʻlida togʻ yoʻq.
– Togʻ koʻp boʻlgani uchun aytyapman-da, – Mehri xola astoydil kuyinib tushuntira boshladi. – Mashinangni sekin haydagin. Shoshmagin, jon bolam.
– Togʻ yoʻq desam, togʻ koʻp deysiz-a! – Jahongir burnini tortib qaddini rostladi. – Qoʻrqmang, oyi, togʻning yoniga bormaymiz, chetlab oʻtib ketamiz.
Mehri xola bir zum indamay turdi. Oʻgʻlining javobidan bari bir qanoat qilmadi. Tagʻin mening oldimga keldi.
– Oʻzingiz qarab boring, jon bolam, – dedi yolvorib. – Ayting, toʻxtab-toʻxtab, dam olib-dam olib yursin.
– Xoʻp, oyijon. Oʻzim qarab turaman. Dam olib-dam olib boramiz.
Mehri xola yana bir zum qarab turdi-da, hovliga kirib ketdi. Biroq koʻp oʻtmay poʻstakka oʻxshash bir narsani quchoqlab koʻtarib chiqdi. Qarasam, kattakon poʻstin. Endi kapotni yopgan Jahongir nochor qiyofada aftini burishtirdi.
– Kun issiq-ku!
– Nima?
– Kun issiq-ku, nima qilaman buni?
– Yoʻlda sovuq qotib qolsang, kiyasan.
Doʻstimning nochor qiyofasida ham, Mehri xolaning poʻstin koʻtarib turishidayam ham kulgili, ham qandaydir odamning dilini larzaga soladigan gʻalati ifoda bor edi.
– Menga bering, – dedim Mehri xolaning qoʻlidan poʻstinni olib. – Jahon kiymasa, oʻzim kiyaman.
– Boʻpti, ketdik. Kech qolamiz! – Jahongir shaxd bilan mashinaga oʻtirdi.
– Shoshma! – Mehri xola xol-xol dogʻ bosgan qoʻlini siltab imo qildi. – Qani, omin! – dedi duoga qoʻl ochib. – Bolamni sizga, sizni Xudoga topshirdim. Oy borib, omon kelinglar. Safarlaring bexatar boʻlsin, doʻstga zor, dushmanga xor qilmasin. Iloyo tuproq olsanglar oltin boʻlsin. Iloyo…
Jahongir noiloj kaftini ochib turarkan, alamini boyadan beri mashina atrofida aylanishayotgan oʻgʻilchasidan oldi:
– Nimaga bosh yalang chiqding? Sovuq-ku! Uyga kir, shpana! – Shunday dediyu betoqatlik bilan motorni yurgizdi. Mehri xola shosha-pisha fotiha tortdi. Doʻstim endi mashinani orqaga tislantirib oʻnglagan edi, onasining qoʻl siltab qichqirgani eshitildi.
– Toʻxtasang-chi, hoy!
Jahongir noiloj yana toʻxtadi.
– Ha, yana nima, oyi? – dedi mashina eshigini qiya ochib.
Mehri xola harsillab yaqin keldi. Timirskilanib nimchasining yon choʻntagini kavlashtira boshladi.
– Nima qidiryapsiz? – Jahongir norozilik bilan qoshini chimirdi.
– Shoshma, bolam, – Mehri xola nihoyat choʻntagidan bir siqim paxta chiqardi. – Ma, – dedi qiya ochiq eshikdan uzatib, – qulogʻingga tiqib ol. Bilasan-ku, sal shamol tegsa qulogʻing ogʻriydi.
– Obbo! – doʻstim paxtani olib bardachokka tashladi. – Xoʻp xayr, yaxshi oʻtiringlar.
– Yoʻq, hozir tiqib ol. Keyin esingdan chiqib ketadi.
– Uff! – Jahongir jinday paxtani naridan-beri dumaloqlab qulogʻiga tiqqan boʻldi. Motor gurilladi. Mashina shiddat bilan oldinga sapchidi. Bir zum jim ketdik. Doʻstim yoʻldan koʻz uzmay borarkan, xijolat chekkandek tushuntirdi: – Odam keksayganidan keyin yosh bolaga aylanib qolarkan-da…
Men indamadim. Nima dey? “Shu gaplarni nega xotining aytmadi, nega bolalaring aytmadi-yu, onang aytyapti, nega bu yogʻini oʻylamaysan?” deymi? “Senga qanchalik havas qilayotganimni bilsang edi, nodon!” deymi?
Qiziq oʻsha kecha onam tushimga kirdi. Qoʻlida oppoq paxta koʻtarib yurganmish…
Oʻtkir HOSHIMOV
“Dunyoning ishlari”dan
Ma’lumotlarni rus tilida o‘qing👇
Говорят, что время — лучшее лекарство от любой боли. Не знаю, может у других есть. У меня… Иногда мне кажется, что я все забываю или когда меня что-то напрягает, все начинается сначала. Ночью я лежу, глядя в темный потолок, пока не засыпаю, и слышу, как моя мать мягко утешает меня. «Давай, детка, не утруждай себя… Мне нужна твоя душа, как муха. Когда мое сердце горит тобой, оно не сжигает даже юбки других, дитя мое. По крайней мере, не сожги меня…»
Эти слова, которые когда-то казались просто словами, теперь звучат в моем сознании по-другому, совсем по-другому…
У меня есть друг-журналист по имени Джахангир. Очень добродушный парень. Он всегда спешит. Сегодня в Ташкенте, завтра в Самарканде… Его жена — полная противоположность ему: раскованный молодой человек. «Где мир?» если вы скажете: «Я не знаю, кажется, они уехали в командировку в Таджикистан, они должны вернуться в ближайшие несколько недель». Если ты поедешь на следующей неделе, Джахангир уже уехал в Туркменистан.
В какой день пришел мой друг.
— Давай, катайся! — сказал он как всегда торопливо. — Мы ездили в Джизак.
Мне было лень и я начала искать повод, он схватил меня за руку и потащил домой. «Москвич» светит перед воротами. Рядом с машиной ее пожилая мать — тетя Мехри… Мне кажется, она похожа на мою родную мать. То ли склоненная набок голова с грустным лицом, то ли длинный черный бархатный платок, то ли седые волосы, торчащие из-под толстого платка…
Тетя Мехри счастлива со своим сыном. Джахангир Мохаммаджан отвел его к врачу и прооперировал его, когда ему на глаза упала пелена, и он не мог видеть. Тетя Мехри молится каждый раз, когда говорит: «Благодаря моему миру я пришла в мир заново». Судя по всему, он был любовником. Но уши тяжелые. Он не услышит, если вы не будете говорить громко.
Он был счастлив меня видеть. Они целовали меня в лоб.
«Эта даловша снова едет верхом», — сказал он, указывая на Джахангира. — Он пришел вчера.
Зная глагол моего друга, я промолчал. Джахангир нырнул под капот и проверил двигатель.
— Будьте внимательны на дороге! — умоляла тётя Мехри с мутными глазами.
— Не волнуйся, — утешил я его.
— Хм?
Возвысив голос, я снова утешал:
— Не волнуйся, мы скоро вернемся.
Тетя Мехри на мгновение опустила голову и подошла к Джахангиру, который все еще копал двигатель.
— Джахан, — тихо сказал он, — будь осторожен при переходе через гору.
Джахангир оглянулся через плечо на мать:
— На пути Джизака нет горы.
«Я говорю это, потому что здесь много гор», — начала объяснять тетя Мехри. — Ведите машину медленно. Не торопитесь, моя дорогая.
— Если я скажу, что горы нет, вы скажете, что гор много! — Джахангир втянул нос и выпрямился. — Не бойся, милый, мы не подойдем к горе, мы ее обойдем.
Тетя Мехри на мгновение замолчала. Его совсем не удовлетворил ответ сына. Тагин пришел ко мне.
«Иди и посмотри сам, моя дорогая,» сказал он умоляюще. — Скажи ему остановиться и отдохнуть.»Хорошо малыш.» Я наблюдаю за собой. Мы будем отдыхать.
Тетя Мехри мгновение смотрела на него, а затем вышла во двор. Но вскоре он вышел, держа в руках что-то вроде стручка. Я увидел большой мех. Джахангир, закрывший капот, беспомощно поморщился.
— Жаркий день!
— Какая?
— Сегодня жаркий день, что мне делать?
— Если замерзнешь в дороге, наденешь.
И на беспомощном лице моего друга, и на тетушке Мехри в шубе было странное выражение, одновременно смешное и насмешливое.
— Дай мне, — сказал я, беря мех из руки тети Мехри. — Если Джахан не наденет его, я надену его сам.
— Вот так, пошли. Мы опоздаем! — Джахангир с гордостью сел в машину.
— Не торопись! — тётя Мехри взмахнула испачканной рукой. — Давай, аминь! — сказал он, открывая руку в молитве. — Я отдала своего ребенка тебе, ты Богу. Можете ли вы пойти и выжить. Пусть твои путешествия будут безопасными, не будь в тягость другу и не унижай врага. Если вы получите хорошую почву, пусть это будет золото. Бог…
Когда Джахангир неохотно разжал ладонь, он принял боль от сына, который долго кружил вокруг машины:
— Почему ты вышел голым? Холодно! Иди домой, ублюдок! — сказал он так и нетерпеливо завел двигатель. Тетя Мехри наскоро благословила. Мой друг только что дал задний ход и услышал, как его мать машет рукой и кричит.
— Прекрати, эй!
Джахангир снова неохотно остановился.
— Да что еще, милая? — сказал он, открывая дверцу машины.
Тетя Мехри подошла ближе. Он начал рыться в боковом кармане куртки.
— Что Вы ищете? — Джахангир недовольно нахмурил брови.
— Не спеши, дитя мое, — тетя Мехри наконец достала из кармана ватный тампон. — Ма, — сказал он, протягивая его через приоткрытую дверь, — вставь в ухо. Знаешь, ветер режет уши.
— Ой! — мой друг взял хлопок и бросил его в корзину. — До свидания, присаживайтесь поудобнее.
— Нет, заткнись сейчас. Тогда вы забудете.
— Фу! — Джахангир, как демон, прокатал вату и засунул себе в ухо. Взревел двигатель. Машина помчалась вперед. Мы помолчали. Мой друг, идя, не отрывая глаз от дороги, как бы смущенно объяснял: — Хотя человек, состарившись, превращается в маленького ребенка…
Я ничего не сказал. Что ты говоришь? «Почему жена твоя не сказала этого, почему твои дети этого не сказали, и твоя мать говорит то же самое, почему ты не думаешь об этом?» сказать — Если бы ты только знал, как я тобой восхищаюсь, дурак! сказать
Интересно, что в ту ночь мне приснилась мама. В руке он нес белую вату…
Откир ХОШИМОВ
Из «Произведения мира».
[/spoiler]
This domain is for use in illustrative examples in documents. You may use this domain in literature without prior coordination or asking for permission.
More information...