(Rassom doʻstim aytib bergan hangoma)
Chillalik kuyovman. Keliningiz didlikkina chiqib qoldi. Zamonaviy. Eng yaxshi fazilati – vaqtni toʻgʻri taqsimlaydi.
Masalan, xuddi qoʻngʻirogʻi burab qoʻyilgan soatdek roppa-rosa yettida uygʻonadi. Bir yarim soat toshoyna oldida oʻtiradi. Taroq bilan upani, qalam bilan boʻyoqni shunaqayam chaqqon ishlatadi, shunaqayam chaqqon ishlatadi!
Keyin roppa-rosa toʻqqizda meni bekatga yetaklab chiqadi. Farosatning zoʻrligini qarang. Tramvay toʻqqizdan uch minut oʻtganda kelishigacha bilib olgan, baraka topkur.
Uning ishxonasiga – atelyega yetib boramiz. Shundoqqina biqinida qahvaxona bor. Oʻsha yerda nonushta qilamiz. Kelin deganni quruq non-choy bilan boqib boʻlarmishmi? Achchiqqina qahva, yogʻlikkina qaymoq, yumshoqqina pirojenoye, zar qogʻozli shokolad boʻlmasa, koʻngli toʻlmaydi. Keyin u ishiga kirib ketadi. Men halloslab Rassomlar uyushmasiga yuguraman.
Roppa-rosa soat ikkida oshxonaga yetib borishim kerak.
Oʻrtoqlarim masxara qilganday ketimdan qarab qolishadi. Kulsa-kulaversin, menga nima. Kuyov degan kelin bilan birga ovqatlanmasa, tomogʻidan ovqat oʻtarmishmi?
Kechqurun ham shunday. Rosa soat yettida yana atelyega yoʻl olaman. Keyin restoranga kirib, alla-pallagacha oʻtiramiz. Keliningizning aytishiga qaraganda, uyda ovqat pishirgandan koʻra restoranda mehmon boʻlish sogʻlikka foydali emish… Shanba-yakshanba kunlari magazin aylanish. Eng “modniy” kiyimlar sotib olish…
Xullas, hammasi risoladagidek ketayotgan edi-yu, bu yogʻi choʻntakda shamol gʻirillaydigan boʻlib qoldi.
Toʻydan buyon opam uch marta kelib kirimizni yuvib ketdi. “Derazalarning changini qara, kim aytadi kelinlik uy deb”, dedi koyib. Koyisa koyiyversin! Endi deraza artaman deb uchinchi qavatdan tushib ketsinmi kelin bechora!
Shunday deyman-u, opamning bir maslahati maʼqul kelib qoldi. “Bu ketishda pul yetkazib boʻladimi, roʻzgʻoringni butlab ol”, dedi. Bozordan kartoshka, piyoz, sabzi, koʻkat, goʻsht degan narsalarni, xoʻjalik magazinidan qozon, choʻmich, kapgir degan buyumlarni sotib oldik.
Dushanba kuni keliningiz meni tong otmasidan uygʻotdi.
– Turing, – dedi shirin kerishib, – anavi stol ustida turgan yaltiroq narsaning oti choynak boʻladi. Oshxonaga chiqib joʻmrakni burasangiz, suv degan narsa tushadi. Kashandasiz, gugurt degan narsani bilasiz. Oʻshani chaqsangiz, gaz degan narsa yonadi. Oʻn besh daqiqada choy degan narsa qaynaydi.
Boshimni qashlab turib qoldim.
– Shundoq-ku, lekin bu yogʻi qanaqa boʻlarkin? – dedim boʻshashib.
– Voy, – dedi keliningiz chiroyli kipriklarini pirpiratib, – kim aytadi sizni rassom deb, hayotni shunaqa qilib oʻrganmasangiz, qachon durustroq asar chizasiz?
Odam bolasi qilolmaydigan ish yoʻq ekan. Bir balo qilib choy qaynatib keldim. Keliningiz oydek boʻlib toshoyna oldida oʻtiribdi. Qoʻlida taroq, harakatlari biram chiroyli! Meni koʻrishi bilan shunaqayam shirin kuldiki…
– Aptingizni qarang, – dedi oynaga roʻpara qilib.
Munday qarasam, chap yuzim qorakuyaga belanibdi. Qachon tekkan, qayerda tekkan, bilsam, har narsa boʻlay!
– Mayli, hayotni oʻrganasiz, – deydi keliningiz hamon kulib.
Bugun keliningizning sartaroshxonaga boradigan kuni edi.
– Prichyoskamni oʻzim ham qilaveraman, – dedi muloyimlik bilan, – siz oshxonaga chiqing. Stol tagida kartoshka degan narsa turibdi. Oʻshani pichoq degan narsa bilan archasiz, yogʻ degan narsani qozonga solib qizdirasiz-da, goʻsht degan narsani piyoz degan narsaga qoʻshib qovurasiz.
“Obbo! Hayotni oʻrganish shunaqa boʻlsa, oʻlsin”, deyman ichimda. Nachora, rassomman, oʻrganishim kerak.
Ovqat shoʻr boʻlib qolgan ekan, keliningiz didlikkina emasmi, darrov yoʻlini topdi. Suv degan narsani ilitib, quyib yuborsam, qovurdoq shoʻrvaga aylanib, tuzi raso boʻlar ekan.
Endi dam olay deb turganimda, yana ish chiqib qoldi. Vanna degan narsaga suv toʻlatib, koʻylak-maykamni, kelinning ich kiyimlarini poroshok degan narsa solib ishqalasam, toza boʻlarmish. Keyin uni dazmol degan narsa bilan tekislasam, hayotni oʻrganarmishman.
Xullas, ishlarim yurishgandan yurishib ketdi. Ovqat qilish, pol artish, kir yuvish, dazmol bosish, yirtiq-yamoq, tugmacha qadash, hatto pirog pishirishgacha oʻrganib oldim. Eng yaxshisi, ishxonada ertadan kechgacha mudrashga koʻnikib ketganimni aytmaysizmi?
Bahonada restoranga borishdan qutuldik.
Keliningiz men qilgan choʻzma lagʻmonni yaxshi koʻradi, qoʻlim shirinligini aytib maqtaydi. Oʻzi har shanba, yakshanba dugonalari bilan mehmongami, “gap”gami, palakat bosib chiroq oʻchib qolsa, ovozi ham oʻchib qoladigan xonandaning konsertigami borib turadi. Men uyda qolib, hayotni oʻrganaman.
Hammasi risoladagidek ketayotgan edi-ku, bir kuni gʻalati ish boʻldi. Ikkalamizni sudga chaqirib xat keldi.
– Bu nima? – dedi keliningiz hayron boʻlib.
– Bumi? Bu qogʻoz degan narsa boʻlsa kerak, – dedim iljayib. – Qogʻoz degan oppoq narsaga qalam degan qora narsa bilan ariza degan narsani yozgan edim. Uch bekat narida sud degan mahkama bor ekan, oʻshanga tashlab keluvdim.
Keliningiz negadir xavotirlanib oʻrnidan turib ketdi.
– Qanaqa ariza? – dedi kipriklarini pirpiratib.
– Ajrashish haqidagi ariza.
– Voy, nimaga ajrashasiz, jonim?
– Men hayotni oʻrganib boʻldim, – dedim pinagimni buzmay. – Endi boshqasiga oʻrgatasiz!
Oʻtkir HOSHIMOV
(Как сказал мой друг-художник)
Я зять из Чиллы. Ваша невестка вышла из моды. Современный. Его лучшая особенность в том, что он правильно распределяет время.
Например, он просыпается ровно в семь, как часы с заводным звонком. Он сидит перед домом полтора часа. Он кистью пользуется кистью, краской карандашом, так ловко, так ловко!
Потом он везет меня на вокзал ровно в девять. Посмотрите на блеск изобретательности. Благослови его бог, узнал он до того, как трамвай подъехал в три минуты девятого.
Доходим до его кабинета — ателье. Рядом есть кофейня. Там мы будем завтракать. Можно ли кормить так называемую невесту сухим хлебом и чаем? Нет удовольствия без горького кофе, маслянистого крема, мягкого торта и шоколада с кубиками. Потом он идет на работу. Спешу в Союз художников.
Я должен быть на кухне ровно в два часа.
Мои друзья смотрят на меня с насмешкой. Смейтесь и смейтесь, что со мной не так. Если жених не ест с невестой, кладет ли он еду себе в глотку?
То же самое и вечером. Роза, я снова пойду в ателье в семь часов. Потом заходим в ресторан и сидим до конца. По словам вашей невестки, поесть вне дома полезнее, чем готовить дома… По субботам и воскресеньям за покупками. Покупка самой «модной» одежды…
Что ж, все шло, как в брошюре, и ветер ревел в этом жирном кармане.
После свадьбы моя сестра трижды приходила стирать нашу одежду. «Посмотрите на пыль на окнах, кто скажет, что это дом невесты», — сказал Койиб. Пусть солнце сияет! А теперь пусть бедная невеста спустится с третьего этажа и вымоет окно!
Я так и сказала, совет сестры пригодился. Он сказал: «Если ты можешь получить деньги, уходя, позаботься о своих средствах к существованию». Мы купили картошку, лук, морковь, зелень и мясо на рынке, кастрюли, сковородки и кастрюли в фермерском магазине.
В понедельник твоя невестка разбудила меня на рассвете.
— Встань, — ласково сказал он, — эта блестящая штука на столе будет чайником. Когда вы идете на кухню и включаете кран, вытекает нечто, называемое водой. Если вы в Кашанде, вы знаете, что такое матч. Если вы его сожжете, сгорит нечто, называемое газом. Вещь, называемая чаем, закипит за пятнадцать минут.
Я тряс головой.
— Правильно, а что за масло будет? — сказал я расслабленно.
— Ничего себе, — сказала твоя невеста, хлопая красивыми ресницами, — кто сказал, что ты художник, если ты так не изучаешь жизнь, когда же ты нарисуешь лучшую работу?
Нет ничего, что Сын Человеческий не мог бы сделать. Я пришел заварить чай. Твоя невестка сидит перед троном, как луна. В руке у него расческа, и движения его прекрасны! Он так мило смеялся, когда увидел меня…
— Посмотри на свою квартиру, — сказал он, глядя в зеркало.
Когда я смотрю на это вот так, мое левое лицо чернеет. при прикосновенииЕсли я узнаю, где он, все произойдет!
«Ладно, ты узнаешь о жизни», — говорит невеста, продолжая смеяться.
Сегодня был день парикмахерской вашей невесты.
— Я сам приготовлю, — вежливо сказал он, — а ты иди на кухню. Под столом лежит нечто, называемое картошкой. Вы режете его ножом, наливаете масло в кастрюлю и нагреваете его, а к луку добавляете мясо и жарите его.
«Ой! Если так познать жизнь, пусть умрет», — говорю я себе. Начора, я художник, мне надо учиться.
Так как еда оказалась соленой, ваша невестка тут же нашла способ ее съесть. Если я нагрею что-то, называемое водой, и вылью, жареная пища превратится в суп, и она окажется соленой.
Теперь, когда я собирался отдохнуть, снова возникла работа. Если я наполню ванну водой и натру свое платье и нижнее белье невесты чем-то, что называется порошком, они будут чистыми. Тогда, если я выпрямлю его штукой, называемой утюгом, я узнаю о жизни.
Итак, моя работа пошла от хорошего к хорошему. Я научилась готовить, мыть полы, стирать, гладить, шить, пришивать пуговицы и даже печь пироги. Лучше всего, не могли бы вы сказать, что я привык дремать на работе с утра до ночи?
Мы избавились от похода в ресторан.
Твоей невестке нравится длинный лагман, который я приготовила, и она хвалит мою руку за ее сладость. Каждую субботу и воскресенье он ходит на вечеринку со своими друзьями, в «разрыв» или на концерт певца, чей голос гаснет, когда гаснет свет. Я останусь дома и буду учиться жизни.
Все шло своим чередом, пока однажды не случилось нечто странное. Пришло письмо с вызовом нас обоих в суд.
— Что это? — удивленно сказала ваша невестка.
— Это? «Должно быть, это что-то, называемое бумагой», — сказал я с улыбкой. — Я написал приложение на белом предмете, называемом бумагой, черным предметом, называемым ручкой. В трех остановках отсюда было здание суда, так что я оставил его там.
Ваша невестка почему-то встревожилась.
— Какое приложение? — сказал он, моргая ресницами.
— Заявление о разводе.
«О, почему вы расстаетесь, моя дорогая?»
— Я научился жизни, — сказал я, не ломая булавку. — Теперь ты учишь кого-то еще!
Откир ХОШИМОВ