Tandirning hovuri oz boʻlsa-da tarqasin deb Qumri paxsa osha qoʻshni uy ayvoniga moʻraladi. Kovushini oyogʻiga ildirayotgan ayolga koʻzi tushib:
– Orzigul, hoy Orzigul! – deya qoʻl silkitdi, ust-boshini toʻgʻriladi, roʻmoli uchiga yuzini artdi. Qoʻshnisi yetib kelganida esa paxsa ustiga boʻz xaltachani qoʻyiboq:
– Oʻzimizning bogʻdan, – dedi.
– Nima ekan bu? – Orzigul xaltachani silkib koʻrsa, shiqir-shiqir tovush keldi.
– Oʻzimizning bogʻdan, dedim-ku, oʻrgilay, zardoliqoqi. Shu desangiz, maslahatingiz kerak.
– Qoqisiz ham qulogʻim sizda.
– Oʻrtanchimiz qoʻlingizda oʻqiydigan, bilasiz. Ertaga parta tanlashga borisharkan, shunga… joyni oldinroqdan bersangiz deb…
– Oldinroq deganingiz qayer, uchinchimi-toʻrtinchimi?
– Oldinroq, oʻrgilay…
– Ikkinchimi? – garchi Orzigul qoʻshni ayolning shamasini tushunayotgan esa-da, diqqatini oshirdi.
– Iloji boʻlsa, yana biroz…
– Shunday demaysizmi, qoʻshni. Nima, orqa qatordan ilon chiqibdimi?
– Hazil qilasiz-da, Orzigul. Oʻgʻlim yaxshi oʻqisa, deyman.
– Orqaroqda yaxshi oʻqimas ekanmi?
– Gap unda emas! – Qumri paxsaga yaqinlab, oʻng-soʻliga qaragach, shivirlashga oʻtdi. – Anavi Shokir oqsoqolning toʻngʻichi bor-ku – Maqsad, oʻshaning oʻgʻli diplomat boʻlib ketibdi. Ingliz tili oʻqituvchisiga borib uchrasam: “Koʻz oʻngimda, birinchi partada oʻtirardi”, deydi. Oʻshanga…
– Shokir oqsoqolning qizlari ham bor, Qumri. Lutfiyasi – yurist, Mohirasi – tarjimon. Ikkaloviyam oʻzimda oʻqigan, toʻrtinchi partada oʻtirishardi. Otanazar bogʻbonning nabirasi bor-ku, Doston – tunov kuni doktorlik ishini xorijda yoqlab kelgan-chi, birinchi sinfdan to toʻqqizni tugatgunicha eng soʻnggi partada oʻtirgan.
– Shundaylikka shundayku-ya, birinchi baribir birinchi-da!
Shu dam Qumrining non yopayotgani yodiga tushib, gaplari qiyildi.
– Hovuri tarqamasin, oʻrgilay, maslahatga haliroq oʻtaman, – Qumri zuvalani yoyib, tikochlab, xamirni rapida yuziga qoʻydi-da, suv sepgach, yelkasigacha tandirga kirib, tap etib urdi. Xaltachadagi qoqlar paxsa ustida qolib ketdi.
Peshinga borib oʻn-oʻn besh uy nari-berisi Saragul momo muallimni yoʻqlab keldi.
– Orzigul, nabiram senga tushibdi – ismi Jamila.
– Shunday, momo.
– Nabiram orqada oʻtirmasa degandim, yashil taxtang koʻrinmaydi. Koʻrinmagandan soʻng oʻqishiyam tuzuk boʻlmaydi, qizim.
– Yomonsiz, momo, koʻp narsani bilasiz. Lekin… yashil taxtaning tagida oʻtirish shunchalik muhimmi?
– Tagida oʻtirmasin, koʻrinsin! – Saragul momo gapniyam saralab aytardi. – Kemani bilasan-a, Orzigul, yelkanli kemani! U dengiz toʻlqinlarini qanday kesib oʻtishiniyam bilasanmi? Oldi uchli boʻlgani uchun. Birinchi qator ham kemaning oldiday gap. Jamilamning bilimi zoʻr boʻlsa, har qanday toʻlqinni kesib oʻtsa deyman…
– Siz aytayotgan kemaning yelkaniyam bor, momo, langariyam yoʻq emas, – Orzigul bir piyola choy uzatarkan, Saragul momo xiyol oʻyga toldi. Choyini ichdi-da, oʻrnidan qoʻzgʻaldi. Eshikka yetmay, toʻxtadi. Nim qayrilib:
– Yelkan boʻlsa, yelkan-da! – dedi. – Muhimi, toʻlqinlarni kesib oʻtishda nafi tegsin!
Shomga yaqin boʻsagʻa tomondan taqa-tuq tovush keldi. Rais otidan tushib, jonivorni jilovidan ushlab turardi.
– Koʻpam vaqtingni olmayman. Kenjamning uli oldinroqda oʻtirsa, yaxshiroq oʻqisa, degandik…
– Hurmatingiz bor, Mardon ota, – Orzigul ot jilovini qoʻyib yubormay ushlab turganidan raisning shoshayotganini fahmladi-da, ichkarilab, patnisda non ola chiqdi. – Eshitishimcha, partasiz oʻqigan ekansiz, ota? – dedi-da, patnisni raisga uzatdi.
– Shunday, qizim, shunday! – Mardon ota tasdiq maʼnosida bosh irgʻab, nondan ushatib oldi. Muallimning nima demoqchi ekanini ilgʻab, ziyod soʻz qilmay, uzangiga oyoq soldi. Jonivor uch-toʻrt tuyoq otmasi “dr-r-r-r” deb suvluqni oʻziga tortib, toʻxtatdi.
– Partasiz ham yozib-chizganmiz, qizim, partasiz ham! – deya otini chuh-chuhladi.
Bu orada Qumri qoʻlida boʻz xaltacha va ikkita non bilan kirib keldi:
– Orzigul, shuginani unutib qoldiribsiz. Chin koʻngildan, oʻrgilay. Boya gapimiz chala qoluvdi…
– Tugamovdi deng!
– Hm-m, oʻrgilay. Koʻrmaysizmi, Nazar ustaning oʻgʻliyam zoʻr arxitektor boʻlib yetishibdi. Soʻrab bildim, uyam birinchi partada oʻtirgan ekan.
– Oʻlmang, Qumri, bor boʻling! – Orzigul jilmayib choy quydi. – Yuring, sizga bir nima koʻrsataman.
Qumrining piyoladagi choyni ichishgayam sabri yetmay, qoʻshnisiga ergashdi.
– Mana bularni koʻrayapsizmi? – muallim hovli oʻrtasidagi daraxtlarga ishora qildi. – Boʻy tortib boravergani sayin, oʻylarim koʻpayadi, qoʻshni, oʻylarim. Qarang, ular oʻz yaproqlarini quyoshga tutayotganday tuyulmayaptimi sizga?! Hov anavi daraxt, oldinroqdagi, uning yonidagi – barchasi… Partalar ham shunday. Birinchi boʻladimi, ikkinchimi yoki oxirgi – farqi yoʻq, bagʻriga olgan oʻquvchisini ulgʻaytiradi. Kimgadir sabab, kimgadir bahona bu partalar. Aslida, hammasi oʻzimizga bogʻliq. Mana masalan, siz!
– Menmi, oʻrgilay?! – Qumri gapning qayoqqa qarab borayotganini tushunmay, shoshib qoldi.
– Hm-m, oʻrgilay, oʻzingiz nechanchi partada oʻtirgansiz?
Qumri koʻzlarini chirt yumib, eslashga urindi: ana, oq fartuk va oppoq lentalarda sinfxonaga kirib keldi, dugonalari bilan soʻrashdi, orqa qatorlarda toʻxtamadi, yurib boraverdi. Xayolida oʻzini boshqarishga harchand urinmasin, doskaga yaqinlab qoldi. Sumkasidan qiyiqcha olib, birinchi partaning changini artayotganida koʻzlarini ochdi…
Akmal MUROD
Кумри складывает солому на крыльцо соседского дома, чтобы рассеялся пар из печи. Взгляд его упал на женщину, которая ставила ногу ему в ноги:
— Орзигул, эй, Орзигул! — он махнул рукой, выпрямил голову, вытер лицо концом шарфа. Когда сосед пришел, он поставил на солому серый мешок:
— Из нашего собственного сада, — сказал он.
— Что это? — Когда Орзигул встряхнула сумку, раздалось шипение.
— Из нашего собственного сада, сказал я, учись, ювелир. Как говорится, мне нужен ваш совет.
— У тебя есть мое ухо, даже если это не так.
— Вы знаете, что наш посредник читает по вашей руке. Когда я завтра пойду выбирать стол, я бы хотел, чтобы вы заранее выделили мне место…
— Где вы сказали раньше, третий или четвертый?
— Во-первых, научись…
— Второй? — хоть Орзигул и понял знак соседки, но усилил внимание.
«Если можно, еще немного…»
— Не скажешь, сосед. Что, из заднего ряда вылезла змея?
— Ты шутишь, Орзигул. Я хочу, чтобы мой сын хорошо учился.
«Разве он не учится хорошо позже?»
— Не в этом дело! — Кумри подошла к соломе и посмотрела направо и налево, потом начала шептать. — У старейшины Шакира есть первенец — Максад, сын стал дипломатом. Когда я иду знакомиться с учителем английского языка, он говорит: «Он сидел на первой парте перед моими глазами». К тому, что…
— У старейшины Шакира тоже есть дочери Кумри. Лутфияси — юрист, Махираси — переводчик. Оба они учились со мной, они сидели на четвертой парте. Внук садовника Отаназара, Достон, приехавший поддержать его докторскую работу за границу в день тунова, сидел за последней партой с первого класса, пока не закончил девятый класс.
«Правильно, первый есть первый!»
В этот момент он вспомнил, что Кумри печет хлеб, и его слова стали невнятными.
«Не дай растечься, не волнуйся, пойду на совет.» Кумри намазал тесто, зашил, положил тесто на лицо лопаткой, брызнул водой, вошел в печь по плечи и коснулся его. Соломинка в мешке застряла на соломинке.
Днем к моему учителю пришла Сарагул, жившая в десяти-пятнадцати домах.
— Орзигуль, моя внучка влюбилась в вас — ее зовут Джамиля.
— Правильно, мама.
— Я сказал, что если мой внук не сядет сзади, я не увижу твою зеленую доску. Я не смогу учиться незамеченным, девочка.
«Ты неплоха, мама, ты много знаешь». Но… так ли важно сидеть под зеленой доской?
— Не садись под него, пусть его увидят! — Момо Сарагул говорил мою речь по порядку. — Ты знаешь корабль, Орзигул, парусник! Вы знаете, как он пересекает волны моря? Потому что он направлен вперед. Первая строка о передней части корабля. Если знания Джамилам превосходны, я бы сказал, что она может пересечь любую волну…
— У корабля, о котором ты говоришь, есть парус, мама, у меня нет якорей, — пока Орзигул подавала чашку чая, думал Сарагул. Он выпил чай и встал. Он остановился, не дойдя до двери. Ним ответил:
— Если есть парус, то плыви! он сказал. — Это важноВесело пересекайте волны!
К вечеру с порога послышался топот копыт. Вождь слез с лошади и держал животное под уздцы.
— Я не отниму у вас много времени. Мы сказали, что сын Кенжама будет учиться лучше, если сядет раньше…
— Имейте уважение, отец Мардон, — Орзигул понял, что председатель торопится от того, что держит поводья коня, не выпуская их из рук. — Я слышал, что ты учился без парты, отец? — сказал он и протянул поднос председателю.
— Да, доченька, да! — Отец Мардон одобрительно кивнул и откусил кусок хлеба. Он понял, что хотел сказать учитель, и, не говоря ни слова, встал на стремя. Животное притягивало к себе водяное существо и останавливало его тремя-четырьмя копытами «др-р-р-р».
— Мы писали и рисовали без парты, доченька, даже без парты! — сказал он своей лошади.
Тем временем вошла Кумри с серым мешком и двумя буханками хлеба.
— Орзигуль, ты забыл Шугину. Учитесь от всего сердца. Мы не говорим о краске…
— Скажи, что все кончено!
— Хм, учись. Разве вы не видите, что сын Мастера Назара стал прекрасным архитектором. Я спросил и узнал, что моя мама сидит за первой партой.
«Не умирай, Кумри, останься!» — Орзигул улыбнулась и налила чай. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Кумри не терпелось выпить чай из чашки, поэтому он последовал за своим соседом.
«Вы видите это?» — учитель указал на деревья посреди двора. — По мере того, как я вырастаю, мои мысли увеличиваются, сосед, мои мысли. Вам не кажется, что они держат свои листья на солнце?! Дерево во дворе, то, что впереди, то, что рядом — все… Столы одинаковые. Неважно, первый он, второй или последний, он поднимет ученика, которого берет на руки. Для одних эти столы повод, для других отговорка. На самом деле все зависит от нас. Например, ты!
— Неужели я узнаю?! — торопилась Кумри, не понимая, о чем разговор.
— Хм, да ладно, за каким столом ты сидишь?
Кумри закрыла глаза и попыталась вспомнить: она пришла в класс в белом фартуке и с белыми ленточками, ее просили подруги, она не остановилась на задних рядах, шла дальше. Как ни старался он контролировать себя в своих мыслях, он приближался к доске. Он открыл глаза, когда вынул из сумки пакет и вытер пыль с первого стола…
Акмаль МУРАД